Особая зона архитектуры

Решением правительства Москвы Департамент инвестиционных программ строительства города (ДИПС) в 2003 году стал генеральным инвестором реконструкции Центра города. Однако проектировать и строить в Центре столицы очень непросто.

Ибо почти каждый дом здесь – индивидуальность. Многие являются памятниками архитектуры. И чтобы вписать новое здание в ансамбль дореволюционных построек, архитекторам приходится немало потрудиться.

О проблемах проектирования и строительства в Центральном административном округе Москвы рассказывает руководитель архитектурной мастерской «Александров и партнеры» Дмитрий Александров.

– Дмитрий Всеволодович, скажите несколько слов о своей мастерской.

– Наша мастерская возникла наряду со многими другими, как любят порой сейчас говорить, на гребне «второй волны». Все они были организованы в течение нескольких последефолтовских лет молодыми (30 – 50 лет) архитекторами. Большинство из архитекторов тогда пополняло ряды дизайнеров интерьеров. И лишь немногие сумели интегрироваться в казалось бы непробиваемую систему столичного Стройкомплекса в качестве ее равноправных элементов. В числе этих немногих были и мы.

– Вы выполняете проекты по городскому заказу. А главным инвестором этого заказа является Департамент инвестиционных программ строительства города Москвы...

– С ДИПСом мы работаем уже шестой год. С 2000 года завершено строительство по нашим проектам 4 объектов в Центральном административном округе, 2 еще находятся в состоянии строительства и будут завершены в 2006 г.

– Не назовете эти объекты?

– Клубный дом в Староконюшенном переулке и многофункциональный жилой комплекс на Сивцевом Вражке, оба – жилые дома высокого класса в районе старого Арбата. Это новое строительство на месте ветхого жилищного фонда. Два других реализованных объекта – реконструкция с элементами нового строительства. Это бывший «доходный» дом на Садовнической улице, вл. 42 и жилой комплекс в Леонтьевском переулке. Довольно интересный объект начат на Большой Дмитровке, стр. 16.

Это воссоздание исторического доходного дома с организацией подземной автостоянки в дворовой части и пристроем в духе «рационального модерна». При этом подземный уровень по двору имеет лакуну для сохранения существующих деревьев, в частности, весьма старого дуба. Строящийся клубный дом в 1-м Спасоналивковском переулке стал лауреатом «Зодчества-2003», а «арбатские» дома и дом на Садовнической в рамках выставки мастерской в октябре прошлого года в Манеже стали лауреатами Золотого диплома «Зодчества-2005» в рамках смотра творческих мастерских России.

– А какой из них самый крупный?

– Если посмотреть под этим углом зрения, то это многофункциональный жилой комплекс на Сивцевом Вражке. Он был закончен год тому назад. Это откровенно «средовой» дом с осознанным авторским отношением к историческому контексту. Мы тщательно выдерживали режим диалога с окружающей средой, исходя из масштабов застройки, зеленых куртин и сквера по Сивцеву Вражку. Главный фасад вместил характерные черты ранее существовавшего строения, и в целом объект позиционирован как «постконструктивистский».

– В Центре сложно выдерживать все архитектурные параметры?

– В Центре, прежде всего, требуется выдерживать градостроительные ограничения и регламенты. Образ же здания во многом задается конкретным местом и его окружением, которое чуткому авторскому уху должно подсказать ритм, такт и характер будущего произведения. Естественно, с учетом мнения маркетологов.

– Скажите, а всегда при проектировании в Центре вы должны исходить из того, что отреставрированному зданию или новому, построенному на месте исторического должен быть придан первоначальный вид, то есть сохранен дух эпохи?

– Если это памятник архитектуры, все должно быть выполнено в режиме научной реставрации. Но бывает нередко, что зданию более 100 лет, а выполнено оно, мягко говоря, не так, как его задумал архитектор в те времена. Отдельные застройщики той эпохи иногда допускали некорректное поведение на строительной площадке.

– Даже тогда такое случалось?

– Да, некая форма «дикого капитализма» периода строительства доходных домов. Кстати, порой настолько вопиющего, что диву даешься... Сейчас строители и инвесторы такого себе не позволяют. Вот характерный пример: центр города, после пожара 1812 года чудом уцелели два особняка на белокаменном фундаменте.

Существовавшие строения в 80-х годах ХIХ века не усилили, а надстроили на два этажа, а в эпоху коммуналок еще на один. И вот в наши дни начинается реконструкция. Дом как будто крепкий, начинаешь лезть под землю, и изыскатели выясняют, что он висит на торцевых стенах соседних домов, а не стоит на собственном фундаменте. Поэтому трогать один дом нельзя. Надо реконструировать совокупно смежные владения, а подчас и целый квартал.

– Кстати, о поквартальной застройке речь идет уже давно...

– И где-то получается, а где-то – нет. Если реконструируемые здания взаимно влияют друг на друга, то нужно делать только поквартально. Есть нормативные зоны воздействия, все это необходимо учитывать. Но даже если дом является памятником или ценным элементом исторической среды, не всегда получается решать задачу комплексно. Порой хотят, но не могут.

– А вы всегда предлагаете, если есть необходимость?

– Безусловно. К примеру, полтора года назад мы предложили комплексную реконструкцию пяти владений по Трубной улице. Квартальный подход к реконструкции данной застройки Москомнаследие (тогда – Главное управление по охране памятников) и Экспертный консультационный общественный совет при главном архитекторе города Москвы, безусловно, поддержали. 3 здания подлежали габаритной реконструкции с научной реставрацией, 2 оказались ветхими, их можно было сносить. При квартальной реконструкции сохранялась возможность организовать и дворовое пространство, и паркинг, и озеленение. Но пока тянулся процесс согласований, один дом «ушел» по торгам.

В Центре вообще сложная система проектирования. Особенно там, где охранные зоны памятников архитектуры создают сплошной ковер. И быстро это не делается. А пока идут утряски и увязки комплекса различных вопросов, из цельной концепции объекта начинают вычленять элементы, от чего, в конечном счете, разваливается весь проект. В нашем случае проект на Трубной свели к габаритной реконструкции.

– Неужели даже ДИПСу не удается решить эти вопросы?

– Здесь заказчиком был ГУП «Москва-центр», а инвестором – ДИПС. Они действуют в рамках своих полномочий. И что могли – делали.

Согласующие инстанции поддерживали идею комплексной реконструкции этого района, равно как и во многих других случаях, но этого, видимо, недостаточно. Поднимали эти вопросы многие ведущие архитекторы и специалисты по охране исторической среды, но чего-то не хватило... Должны, наверное, совпадать, помимо желания, все юридические элементы. Должен быть какой-то документ, который бы ставил все точки над «i».

– А есть положительные примеры комплексного подхода?

– Да. Это Остоженка, район Молочного и Бутиковского переулков, с изначальной идеей строительства «квартала интеллигентной архитектуры». В результате – коммерчески удачные здания, а архитектурные качества принесли им все мыслимые награды различных архитектурных смотров. Вы, наверное, слышали имена архитекторов: Скуратов, Григорян.

– Дмитрий Всеволодович, а много ваших проектов не воплощается в жизнь?

– По тем или иным причинам не всякий проект дома на бумаге становится зданием в натуре. Но коэффициент внедрения у нас, если можно так сказать, достаточно высокий – 75%.

– Наверное, пока воплощаете замыслы заказчика в чертежи, площадка под будущий дом уже очищается. И вот проект «зарубили», а что происходит с тем местом, на котором стояло ветхое здание, которое в настоящее время снесли? Оно что – пустует?

– По-разному. В лучшем случае, осталось стоять ветхое здание. Но бывает, что всех отселили, дом снесли и... тишина. Но это уже не вопрос проектировщиков.

– Скажите, а вы следите за своим проектом, который тот же ДИПС возводит?

– Да. Авторский надзор существует. И мы постоянно на стройке. Равно, как и ДИПС, который, к слову сказать, инвестор, а не строитель. Возводит объект генподрядчик.

– Нередко строители, что греха таить, стараются что-то упростить, то есть отступают от проекта. Не бывает у вас с ними по этому поводу разногласий или конфликтов?

– Разногласия бывают. Но у нас нормативная база контроля на соответствие строительства проектированию достаточна, чтобы удерживать стройку в рамках проекта. Кроме того, в последние два года контроль ужесточился. И хотя жить стало труднее, но дом построить по проекту теперь существенно легче. Хочу также отметить, что наряду с теми, кто стремится упростить проект, есть все-таки строители, которым хочется построить что-то такое, за что им потом не будет стыдно, и что останется для грядущих поколений. Есть примеры, когда подрядчик за свой счет выполнял в соответствии с проектом то, от чего заказчик отказывался по причине отсутствия средств. Приятно, когда получаешь поддержку от того, кто кирпич кладет. Все же у нас большое количество строителей являются профессионалами.

– Но, наверное, попадаются и такие, которые говорят, мол, «мы и без этих «прибамбасов» обойдемся»?

– Дом без «прибамбасов», как вы сказали, проектировать и строить сложнее и, что важно, дороже, чем с «прибамбасами». Архитектура простой формы требует качества идеи и качества ее реализации в равной степени.

Однако следует понимать: если разговор идет о ценном историческом здании, то тут любой «прибамбас» есть неотъемлемый элемент архитектуры. И как мы, так и строители обязаны его выполнить.

– А если на этом месте строится новый дом?

– Мы, как правило, не беремся за те объекты, где наши вкусовые понятия расходятся с заказчиком. Потому что в конечном итоге это может привести к конфликту, а не к Архитектуре с большой буквы.

– С ДИПСом эти вкусовые понятия у вас не расходятся?

– Пока нет. Дело в том, что департамент как инвестор выдает техническому заказчику, который выиграл тендер, задание на то, каким должен быть дом, принципиально на стадии концепции. Поэтому я получаю подробное описание, что нужно делать, на бумаге... Бывают случаи, когда мы отвечаем, что это недопустимо, так как не проходит по нормам или по эстетическим соображениям. Тем не менее, наши объекты за последние годы отошли от средового историзма к контекстуальному модернизму, то есть, от вкраплений элементов исторических стилей к современной сдержанной архитектуре, ведущей корректный диалог с окружающей исторической застройкой. И ДИПС это поддерживает. Ну, в рамках бюджета, естественно.

– С реконструкцией понятно, надо сохранить старый облик дома. Но когда возводится новый дом, то, наверное, у архитекторов тоже возникает немало проблем. Есть же определенные нормы, чтобы он вписывался в ансамбль стоящих рядом зданий.

– Практически на любой площадке возможны противоположные варианты. Есть радикальный подход, когда объект берет на себя смелость стать акцентом, превращается в элемент, который концентрирует на себе окружающую застройку. Есть вариант полностью полярный: полное соподчинение нового окружающей среде. Допустимо и то, и другое. Все зависит от архитектора, инвестора, маркетолога, подрядчика – одним словом, от всех участников процесса.

– А ДИПС как инвестор может вносить свои коррективы в проект?

– Да. Департамент так и делает. Но, как правило, если мы аргументированно доказываем, что так проектировать нельзя, то соглашается.

– Нет такого давления: «Мы хотим так. И все!»?

– Подобной диктатуры в моей практике не было. Во взаимоотношениях с ДИПСом как инвестором определенный баланс взаимодоверия через заказчика существует.

– Удается убедить?

– Прежде, чем выходить на стройку, достигается определенный консенсус между участниками. Это композиция из трех элементов: тот, кто деньги дает, тот, кто за эти деньги отвечает, и тот, кто на эти деньги проектирует и строит. Пока они не договорятся, дом не будет строиться.

– Сейчас практически в каждом новом доме должна быть подземная автостоянка. И порой не в один, а в два уровня. Какие-то сложности возникают при ее проектировании?

– По поводу подземных гаражей есть постановление правительства Москвы, в котором оговорены все нормы. Но не всегда геология и состояние окружающей застройки позволяют эти нормы выполнить. Был случай, когда пришлось сократить этажность подземного паркинга с двух до одного уровня. Геологические условия не позволили.

– Но ведь подобные обследования проводятся, как правило, заранее.

– В Центре, где плотность застройки очень большая, полное обследование провести на стадии концепции здания довольно непросто. К примеру, вы – собственник. К вам приходят обследовать здание на предмет соседнего строительства, а вы не пускаете их. Это значит, что получаются «белые пятна». А что реально под ними, выясняется на стройплощадке.

– Когда вы проектируете дом, то всегда планируете размещение на первом этаже общественных помещений?

– Как правило. Стоял на этом месте, к примеру, аварийный дом. Его снесли. Если был в нем на первом этаже салон красоты, парикмахерская или кафе, то для их владельцев должно быть найдено место в новом здании или как-то компенсирована потеря площади. Но даже если собственников изначально не было, то в любом случае первые этажи остаются нежилыми. И в Центре их с удовольствием покупают фирмы.

– Скажите, а есть сложности при одновременном проектировании жилых и нежилых помещений?

– Технически абсолютно никаких. В других столицах мира, в том же Париже, даже автозаправочные станции в первые этажи встраиваются, и ничего не горит. К примеру, в центре человек купил квартиру на 3-м этаже и там живет. На 2-м переделал квартиру под офис, а на первом этаже открыл бутик или салон красоты. Для Европы это – естественный момент: удобно, функционально.

– Вы проектируете дома, указываете разного рода перегородки, а возводят ли их строители? Все же сейчас в моде свободная планировка. Так продают почти все компании.

– Продают и проектируют – это не одно и то же. Мы в экспертизу сдаем жилые дома с полноценной планировкой квартир. Если офис, то разбивка на помещения всегда присутствует. Свободная планировка – это рыночная стратегия продажи.

– Я понял. Тогда спрошу по-другому. Нравится ли вам, что вместо стен в монолитном доме оставляют бордюрчики, и пусть жители сами их делают...

– Тогда я и отвечу на это по-другому. Общаясь с коллегами по цеху, знаю, что 80% квартир переделываются практически полностью. Реальная практика такова: жилой дом надо проектировать с поквартирной планировкой, иначе возникают технические сложности при строительстве. Но следует понимать, что придут покупатели – будущие хозяева – и скажут: «Все классно, но все стояки из моей квартиры уберите, и лучше, чтобы они были у лифта», и так далее...

– Это когда дом строится?

– Нет, когда все куплено. И приходят часто и просят перепроектировать... Есть изменения, которые не затронут конструктив, а есть такие, которые просто разрушат здание. В любом случае по закону требуется согласие архитекторов на перепланировку.

– А вам не бывает обидно, что вложили в проект душу, не спали ночами и думали, как бы сделать лучше, а приходит кто-то и говорит, что надо совсем не так, я хочу так...

– Ну, что тут поделаешь? Каждый вправе решать, как ему лучше жить.

Дата публикации: 15:32 09 февраля 2006

Источник: bpn.ru