Манеж восстановили из пепла за $50 миллионов

Сегодня, 18 апреля общественности и журналистам впервые будет явлен восставший из пепла Манеж. Как будто назло всем своим оппонентам, упрекающим столичные власти в спешке, некомпетентности и волюнтаризме при реставрации замечательного памятника российской культуры и истории, мэр Москвы приурочил торжественное открытие возрожденного Центрального выставочного зала ко Всемирному дню культурного наследия.

Фантастическая реинкарнация

Новый Манеж при ближайшем рассмотрении снаружи очень походит на старый - только ярче и новее. Территория рядом с ним забита бытовками, строительной техникой и снующими повсюду работягами. Самые смуглые рабочие старательно поддерживают официальную теорию, что в московском стройкомплексе не используют труд гастарбайтеров, вовремя уворачиваясь от фотокамеры. У тех, кто не уворачивается, на спинах виднеются надписи: СУ-19 ОАО ГРП-1. Как выяснилось позже, ГРП-1 - это большой строительный трест горнопроходческих работ. А СУ-19 - одно из его строительных управлений, генподрядчик восстановления Манежа.

Кстати, а почему именно ГРП-1 выиграло тендер?

- Потому что на первом этапе восстановления основными в Манеже были, конечно, подземные работы, - объясняет "Известиям" главный архитектор всех реконструктивных работ, руководитель мастерской № 14 "Моспроекта-2" Павел Андреев. Мы встретились как раз у его детища - цилиндрической будки конференц-зала. До этого "стакана", сделанного из прозрачного пластика, добираться приходится по огромному полю нового манежного зала. Современный двойник экзерциргауза, построенного Августином Бетанкуром по воле императора Александра I в честь победы русского оружия в войне 1812 года два века назад и предназначенного для смотров войск и парадов, кажется необъятным и действительно потрясает воображение. Как-никак в начале XIX века, когда Манеж был построен, его признавали самым большим (45 метров в ширину, больше 150 в длину) "цельным"помещением в Европе, обходившимся без промежуточных опор.

Деревянные конструкции над головой - по образцу знаменитых ферм, увековечивших в истории архитектуры имя испанца и русского генерала, хоть и сделанные теперь не из гигантских 45-метровых лиственниц, как во времена Бетанкура, а всего лишь из клееной древесины, впечатляют не меньше. Особенно если знаешь, что над твоей головой висят пять тысяч кубометров сосновой древесины, в состав каждой из 45 ферм входят 32 основных конструктивных элемента и сотни деревянных и металлических деталей, и каждая в готовом виде весит около 31 тонны, включая 7 тонн металлических деталей.

Да и ощущения от разглядывания сотен серых, черных и оранжевых точек, жуками усевшихся на деревянные конструкции, - пожарных датчиков, сплинклерных систем и прочего - тоже как минимум необычные.

Впрочем, пора переходить к новодельной части.

"Памятник - это ведь не мумия, он должен жить"

Над подземельем висит густое облако строительной пыли. Сквозь пыльную завесу рассматриваем подземный выставочный зал, потом идем к лифтам, смонтированным, но еще не работающим, как и зачехленные эскалаторы. Теперь - на антресоли, к будущим административным помещениям, от них - на самый верх, к полукруглой площадке, на которой разместится кафе. Это единственная точка, говорит Павел Андреев, с которой, когда зал разгородят на отдельные экспозиционные отсеки, можно будет увидеть все пространство.

- А кто заказал лифты в историческом памятнике?

- Было задание правительства Москвы.

- И вы не могли отказаться?

- Памятник - это ведь не мумия, он должен жить, - объясняет мой собеседник. - Есть же здесь отопление, свет, вентиляция, кондиционеры. А почему не может быть лифтов, обслуживающих, например, инвалидов?

Профессиональные реставраторы, думается, тоже не враги инвалидам, но такой подход к реставрации многих пугает.

Но архитектор уверяет меня, что он вместе с коллегами всеми силами старался сохранить памятник. Оказывается, у них была идея не перепутать новодельное и "настоящее". Все современные решения нарочито были сделаны таким образом, чтобы ни один, даже совсем далекий от архитектуры человек не спутал, что осталось от старого Манежа, а что - придумано заново. Авторы проекта назвали это "принципом матрешки": эту самую новодельную матрешку вставили внутрь здания, отойдя на несколько метров от потолков, стен и фундаментов. Ничего исторического по существу не тронули. Новую матрешку словно положили в старый кокон, чтобы ни один человек не подумал, что вот, например, эти лифты или обтекаемые лекальные перекрытия - все это было в Манеже 200 лет тому назад.

Смета восстановления - полтора миллиарда рублей

С первого взгляда понятно, как много труда и денег вбухали в новый Манеж. Кстати, насчет денег. Примерно два века назад на возведение Манежа потребовалось 964 тысячи 38 рублей 50 копеек. Заметим, что сумма, хоть и громадная по меркам того времени, просчитана была до копейки. Проект Бетанкура и прилагаемую к нему смету Александр Первый утвердил 10 июня 1817 года. А вот со сметой уже восстановленного Манежа до сих пор - никакой ясности.

К примеру, Нижегородский деревообрабатывающий комбинат, выигравший тендер на изготовление тех самых 45 деревянных ферм, а также 56 арочных окон, получил контракт на 110 млн рублей. Но о том, во сколько обошлось восстановление всего Манежа, до сих никто официально не объявлял. По словам Павла Андреева, смета восстановления составляет полтора миллиарда рублей. Хотя, помнится, градоначальник, когда в прошлом году ему показали примерно такую же, примерно в 50 млн у.е. смету, возмущался алчностью каких-то, видимо, известных ему лиц, их желанием нажиться на общей беде и строго приказал расходы "оптимизировать".

- Решения по оптимизации принимаем все время, можно сказать - на каждом совещании, - говорит Павел Андреев. - Но речь-то о 50 миллионах долларов за 20 тысяч квадратных метров памятника. С наружными сетями, реставрацией, проектированием, службой заказчика и подрядчика. Да это же фантастически недорогая цена!

"Мы пошли на определенные компромиссы"

Вокруг возрождения Манежа столько сломано копий и сказано резких слов, что "Известия" попросили высказаться главных авторов проекта возрождения памятника: главного архитектора Москвы Александра Кузьмина, возглавляющего авторский коллектив проекта восстановления, и Михаила Посохина, директора холдинга "Моспроект-2", где готовился проект.

Александр Кузьмин: Буквально через неделю после трагического пожара мы провели общественный совет с участием мэра. На нем было решено восстановить Манеж в жесткие сроки, всего за год. Мы пошли на определенные компромиссы, например отказались от подземного гаража, хотя я до сих пор уверен, что это неправильно. Но если историки сказали "нельзя", значит - нельзя. Зато площадь Манежа увеличилась практически вдвое: было 10 500 кв. метров, а стало больше 21 000. Мы получили два полноценных зала: один - на "дневной" поверхности, другой - под землей. Но главное - мы увидели Манеж, не искаженный колоннами, которые раньше поддерживали фермы Бетанкура. И можем увидеть один из торцов Манежа незастроенным, потому что все вспомогательные помещения теперь сконцентрированы у входа. Открылось огромное пространство.

Михаил Посохин: Дело не только в том, что вместо одного выставочного зала мы имеем два. Манеж стал другим. В старом здании была страшная духота, люди на выставках чуть ли не в обморок падали. Сегодня здесь есть система климат-контроля, кондиционирования, все виды современного пожаротушения - газовое, водяное... Когда после пожара стали исследовать стены и фундаменты, оказалось, что фундаменты подмочены, камень изъеден. Пришлось делать "вычинку" всех стен, в огромные трещины, которые открывались под слоем штукатурки, закачивался бетон. Теперь с точки зрения несущей способности они стали новыми. Или вот, так называемые фермы Бетанкура, которые соорудили, когда строился Манеж. Они были сделаны из лиственницы, но со временем на некоторых участках провисли до полутора метров - чтобы они не рухнули, под них уже давно подставили подпорки. А в итоге часть подпорок вообще повисла на фермах, то есть вся конструктивная схема была уже опасно искажена. Решение о восстановлении ферм - по историческому рисунку, но с применением современных строительных принципов - принимали мы вдвоем. Выбрали клееные конструкции на болтовых соединениях, они должны прослужить большой срок. А когда их стали монтировать, и нам, и мэру показалось, что закрывать эти конструкции не нужно.

Кузьмин: Все тогда кричали: мэр решил, мэр постановил... А вот я заявляю: решение не закрывать фермы потолком приняли мы. И озвучили его мэру.

известия: А почему смета восстановления Манежа так и не была озвучена?

Посохин: Она и не будет озвучена. Во всяком случае, сейчас. Восстановление заняло всего год - за это время сделан проект, рабочие чертежи, выполнены работы. Обычно смета утверждается еще на стадии проекта, потом делается смета к рабочим чертежам, потом подводится итог и так далее. А сейчас происходит по-другому: работы все еще идут, а мы их осмечиваем. Реальная смета может появиться месяца через два.

известия: Значит, с фирмами, работавшими в Манеже, город еще не рассчитался?

Кузьмин: Ну почему? Есть вещи, которые не вызывают сомнений, например количество кубометров вынутого грунта. Дополнительных пересчетов требуют только эксклюзивные виды работ.

известия: Так сколько все-таки уже потрачено на Манеж?

Посохин: Честно говоря, я даже не знаю.

Кузьмин: А я придерживаюсь мнения Людовика ХIV. Он утверждал, что Францию разорили женщины и архитекторы. Последние, например, всегда хотят, чтобы были хорошие материалы.

известия: Федеральные власти в свое время обещали подкинуть 30 миллионов рублей. Подкинули?

Кузьмин: Я этих денег не видел.

известия: Значит, не подкинули. Зато отправили иск в арбитражный суд, когда Москва самовольно выбрала генподрядчика для работ на историческом памятнике.

Кузьмин: Я уже давно заметил: на любом объекте наша работа состоит из двух частей. Первая - когда мы работаем, вторая - когда нас проверяют. Видимо, работающих и проверяющих у нас в стране поровну. Меня удивляет одно - произошла трагедия, мы все работали в режиме чрезвычайной ситуации...

Посохин: ...потому что мы привыкли работать в нашей стране, которая нашей Родиной является. А этим людям наплевать на то, что происходит. Для них главное - сделать свой политический бизнес.

известия: Вы кого-то конкретного имеете в виду?

Посохин: А вы посмотрите прессу, там все фамилии есть.

***

"Теперь это памятник не победе в войне 1812 года, а труду московского департамента строительства"

Президент Российской академии архитектуры и строительных наук Александр Кудрявцев:

Пожар Манежа стал общей катастрофой, мы все были объединены ощущением великой потери. И то, что всего через год реставрационных работ мы заново обрели памятник истории и архитектуры, уникальный образец инженерного гения XIX века, - общая большая радость. Функции выставочного зала Манеж приобрел уже давно. В любом случае это лучше, чем кремлевский гараж. Важно то, что в ходе восстановления были скрупулезно воссозданы исторические параметры здания, а "инвестиционная составляющая" в виде подземной стоянки была исключена. Во главу угла ставилась именно реставрация. Выполнен колоссальный объем работ - по дренажу, укреплению фундамента. За счет отказа от подшивного потолка фактически создано новое, незнакомое посетителям выставочное пространство.

Главный археолог Москвы, профессор, академик архитектуры Александр Векслер:

Архитекторы, строители, инженеры и конструкторы, на мой взгляд, совершили настоящее чудо. Восстановленный Манеж стал величественнее и прекраснее. Что касается археологии, то работы, которые по существу представляли собой так называемые "спасательные раскопки", были проведены при полном взаимопонимании с руководством строительного комплекса. В результате получена большая коллекция находок. Некоторые предметы просто уникальны.

Директор Института искусствознания Алексей Комеч:

Я рад, что реставрационные работы в Манеже прошли быстро и что снаружи ничто глаз как будто не смущает. Но, к сожалению, очень многое в Манеже - интерьеры, цельное хорошее пространство зала -оказалось изувеченным. Там устроили блестящий пол, пустой потолок, похожий на дырку в раме, потому что велено было оставить конструкции видимыми, хотя они совсем не обладают красотой того, что было прежде. Теперь это не натуральное дерево, а клееные конструкции, которыми в наше время перекрывают цеха. Кроме того, там оказалось столько функционального мусора в виде электропроводки, устройств пожаротушения, вентиляции и прочего, что взгляд вверх не приносит никакого удовольствия. Это было сделано, несмотря на мнения специалистов. Все эти решения не прошли реставрационные советы и являются примером чисто исполнительного волюнтаризма по отношению к замечательному памятнику. Вот то, о чем я жалею.

Архитектор-реставратор Геннадий Холманских:

Манеж восстановлен и отреставрирован. Но проблема в том, что мастерская № 14, которая занималась Манежем, строит и проектирует современные дома и офисы. В итоге интерьеры изменены, в историческом памятнике появились лифты, эскалаторы, авангардная архитектура. Почему бы тогда и залитую кислотой "Данаю" Рембрандта при реставрации было не "улучшить", подрисовав какого-нибудь жалостливого мопса для оживления сюжета? Никому же такое в голову не приходит. Нам говорят, что увеличение площадей окупит расходы на восстановление Манежа. Но молчат о том, что Федеральный закон № 73 (ст. 35, ч. 2) категорически запрещает любое капитальное строительство на территории памятников. С точки зрения утилитарной здание, конечно, улучшили, потому что площади удвоили. С точки зрения реставратора - изуродовали. У нового Манежа совсем другой эстетический образ. Это уже не памятник нашей победе в Отечественной войне 1812 года. Теперь это памятник труду московского департамента строительства. И представлению властей о культуре.